Джамбул Джабаев - Страница 9

Этот интернациональный контекст очень важен: Джамбул был включен во всесоюзный канон, приобщался к сонму бессмертных. Теперь, как писал Якуб Колас, имея в виду целую череду литературных юбилеев, «…гостями входят в двери — / В чум, в кишлак, аул — / К нам Шевченко, Руставели, / Пушкин и Джамбул». Этот аспект подчеркивался и в передовой «Советская страна любит и ценит народные таланты», с которой вышла «Правда» в день юбилея Джамбула 20 мая 1938 года: «Песни Джамбула переплетаются с лирическими напевами северных русских сказителей, с творчеством украинских бандуристов и кобзарей, с произведениями поэтов и певцов всех народов нашей родины». В феврале 1939 года Джамбул будет награжден вновь. На этот раз — вместе с карельским сказителем Ф. Конашенковым, чувашским певцом Н. Шелеби, туркменским шахиром Дурды Клычем, мордовскими сказительницами Кривошеевой и Феклой Беззубовой, русской сказительницей Марфой Крюковой и др.

Позже имя Джамбула будет присвоено областному городу и одной из больших областей Казахстана, улице в Алма-Ате, а также колхозам, библиотекам, школам, пионерским дружинам, предприятиям и пароходам. На площади города Джамбул ему будет водружен памятник. Его изображения будут шириться в живописи и скульптуре — в бронзе, мраморе и дереве. Ковровщицы выткут его портреты на коврах, а в доме, где он жил, откроют музей Джамбула. О нем напишут немало книг, более двухсот поэтических произведений на русском, украинском, белорусском, казахском и других языках народов СССР, ему посвятят художественный и несколько документальных фильмов. С 1936 по 1957 год произведения Джамбула отдельными книгами издавались более двадцати раз, а произведения Нурпеиса Байганина, Исы Байзакова, Саядиля Керимбекова — каждого не менее десяти раз. Песни акынов Омара Шипина, Кенена Азербаева, Каипа Айнабекова, Нурхана Ахметбекова, Тулеуа Кобдыкова неоднократно издавались отдельными сборниками.

Каждый из четырех приездов Джамбула в Москву сопровождается чередой чествований и публикаций. Впервые он оказывается в Москве в 1936 году с участниками Декады казахской литературы и искусства. Тогда же получает орден Трудового Красного Знамени. В декабре 1937 года он посещает Москву с делегацией казахских писателей, откуда отправляется в Тбилиси на юбилейный руставелиевский пленум Правления ССП. Тогда же посещает Гори. В декабре 1938 года Джамбул вновь в Москве, ему вручают орден Ленина. В феврале 1939-го он награжден орденом «Знак Почета», а последняя, четвертая поездка состоялась весной 1940 года, когда он принимал участие в торжественном заседании в Большом театре по случаю 10-летия со дня смерти Маяковского. В 1941 году он будет удостоен Сталинской премии.

Эпоха террора неспроста отразилась в творчестве Джамбула ликованием. Публичная жизнь Джамбула была настолько насыщена чудесными превращениями, что походила на сказку:

...

Еще вчера Джамбул — это босой, в рваном чапане старик, в свои пятьдесят пять лет не имеющий даже щепотки соли, чтобы бросить в котел, а сегодня этот столетний юноша в шапке, опушенной куньим мехом, в парчовом халате, подобного которому он не видел в прежнее время даже на султанах, подымается в Москве по лестнице Кремлевского дворца, чтобы встретиться с руководителями партии и правительства, чтобы принять из рук М. И. Калинина высшую награду в стране — орден Ленина.

В такие же сказочные тона окрашивается весь дискурс о Джамбуле. Вот он в московском метро:

...

Из древних сказаний знал Джамбул о волшебной лестнице. По этой лестнице только человек, верный законам шариата и никогда не осквернявший обычаев степных властелинов, мог подняться в таинственные сады аллаха. Сделать же это, а кстати и увидеть самую лестницу, мог этот счастливец лишь… после своей смерти. И вот она — волшебная лестница перед Джамбулом. Он живой, бодрый, вечно проклинавший в своих песнях угнетателей народа, не признающий лживых проповедей пророка, подходит к волшебной лестнице <…> Джамбул делает шаг вперед и двери вагонов сами открываются перед ним. На мягкий диван, как на подушку, набитую нежным козьим пухом, садится Джамбул.

Неудивительно, что и творческий процесс этого сказочного старика окутан поэзией. Вот описание его литературного секретаря Г. Орманова:

...

Джамбул тихо перебирает домбру, наигрывая какую-то очень спокойную мелодию. Акын весь охвачен этой музыкой и чувствуется, что взошел на вершину своего творчества. Все вокруг подпевает ему: тихо шелестят листья, журчат под деревьями арыки, легкий ветер веет в Ала-Тау и щебечут птицы в цветущих садах и где-то вдали поет молодежь. Как будто бы вторят его песне и голоса колхозников, работающих возле аула, и гул мотора. Он ни на минуту не хочет терять из виду этот прекрасный цветущий мир. «Какая прелесть», — думает акын. Вот источник его неиссякаемого вдохновения.

После этого Джамбул верхом на коне уезжает на горное пастбище, посмотреть, как поднялась пшеница. Он едет вдоль речек и арыков и всюду видит следы труда. Хотя ландшафт и люди здесь ему давно знакомы, но все выглядит как-то по-новому: и люди кажутся ему другими и ландшафт иным. С высоты Май-Тюбе он орлиным взором окидывает свой аул, колхозные поля, весь мир труда. Как выглядят красиво эти поля, каким разноцветным блеском отливаются молодые поросли! И вот из уст акына льется песня…

Можно не сомневаться, что и эту очередную песню о цветущей советской жизни сочинил сам литературный секретарь. По крайней мере, повествование о том, что думал акын, звучит не более убедительно, чем рассказ о том, как 95-летний старец ездит по горам на коне.